Как рать Пожарского и Трубецкого освободила Москву от польских интервентов.

Прочитала сегодня статью с такими интересными подробностями про осаду Москвы. Жутковатенько как-то стало, из школы я ничего такого не помню, даже Трубецкого не помню. Предлагаю отвлечься от политики, кому интересно.))
Взято отсюда topwar.ru/101407-kak-rat-pozharskogo-i-trubeckogo-osvobodila-moskvu-ot-polskih-interventov.html С сокращениями.

Как только ополчение Минина и Пожарского и казаки Трубецкого в конце сентября 1612 года объединили силы, началась общая осада Кремля и Китай-города. Были установлены 4 батареи — в Замоскворечье, у Пушечного двора, на Кулишках и Дмитровке. Начался обстрел крепостей.

Полякам было отправлено предложение сдаться, выдержанное в весьма мирных тонах: «Всему рыцарству князь Дмитрий Пожарский челом бьет…». Князь обещал: «Я беру вас на свою душу и всех ратных людей своих упрошу: кто из вас захочет в свою землю идти, тех отпустим без всякой зацепки», ослабевшим и раненым обещались подводы.

Ляхи ответили по-хамски: «Московский народ самый подлейший в свете и по храбрости подобен ослам или суркам… впредь не пишите нам ваших московских глупостей, а лучше ты, Пожарский, отпусти к сохам своих людей».

Стойкость поляков во многом объяснялась тем, что они захватили «в залог», то есть ограбили, оставшиеся сокровища в Москве, венцы Грозного и многое другое. Как можно бросить такие богатства? Грабили и частных лиц. Ворвались даже в дом предателя Мстиславского, избив его, отобрав имеющееся продовольствие и ценности. Обобрали и епископа Арсения Елассонского и, как он писал, «отняли у русских всякий провиант, вещи — серебро, золото, одежды златотканые и шелковые». Иван Голицын возмутился — и тут же отправился в темницу. Хотя польский гарнизон, несмотря на последние бесчинства, был уже обречен. С отступлением войск гетмана Ходкевича и окончательным объединением русских сил участь поляков была решена. Напрасно они взывали о помощи: ни Ходкевич, ни польский король в ближайшее время им помочь не могли. Ещё два месяца продолжалось бессмысленное сидение интервентов.

Одновременно с осадой Кремля князь Дмитрий Пожарский принял меры для защиты тыла русского войска, так как к тому времени стало известно, что польский король Сигизмунд III собирает крупные силы для похода на Москву. В районе Замоскворечья были проведены большие инженерные работы, восстановлены разрушенные в ходе боев укрепления — острожки. Берега Москвы-реки обнесли тыном с земляной насыпью, на которой расставили пушки с таким расчетом, чтобы можно было вести огонь как по врагу, наступавшему с тыла, так и по польскому гарнизону, засевшему за кремлевскими стенами. Русские ратники выкопали неподалеку от Кремля глубокий ров, укрепили его, поставив у Пушечного двора батарею для обстрела Кремля. Осторожный и предусмотрительный воевода Пожарский лично наблюдал за тем, как ведутся осадные работы.

Таким образом, все возможные пути доставки продовольствия в Кремль перерезали. Если раньше польскому гарнизону эпизодически доставляли провиант, то теперь все возможности поставки были перекрыты. Также стоит учесть, что в ходе битвы с армией Ходкевича, часть его разбитых отрядов пробилась в Кремль и гарнизон значительно увеличился, то есть нужно стало больше продовольствия. Начался голод.

Поляки съели кошек, собак, птиц, всю живность, варили кожаные переплеты книг, пошла в ход и трава. Польское командование, чтобы уменьшить количество едоков, выпустило из Кремля бояр, сидевших с ними в осаде, с семьями, предварительно ограбив их. Среди них был глава «семибоярщины» князь Мстиславский, жена Филарета Романова с сыном Михаилом (будущий русский царь) и другие.

Первыми вымерли роты Неверовского, прорвавшиеся без денег и собственных припасов. Делиться у «рыцарства» было не принято. В начале октября выпал снег, закрыв ещё сохранившиеся кое-где лебеду и коренья. И чтобы продержаться до подхода королевской армии, полковники дошли до самой крайности. Они приказали вывести из тюрем и забить на съедение русских заключенных и пленных. Потом стали питаться своими умершими. Дошло дело и до открытых убийств с целью людоедства. Будила писал: «Пехота сама себя съела и ела других, ловя людей… Сильный зарезывал и съедал слабого». Сожрали гулящих девок, бывших при войске. Потом принялись за слуг. Страшное дело стало настолько обычным, что даже торговали в открытую человечиной. Голову продавали по 3 злотых, ступни ног — по 2. Людей хватали на улицах, заготавливая мясо впрок, засаливали в бочках. Правда, русских в крепости осталось мало, одни погибли, другие бежали, третьих выгнали, как лишних едоков. Поэтому резали и своих.

Но поляки по-прежнему вели себя дерзко, сдаваться отказывались. Хотя их число значительно сократилось: с 3,5 тыс. бойцов до 1,5 тыс. человек. Этим воспользовались казаки, которые 22 октября 1612 года пошли на штурм вражеских позиций. В это время шли переговоры о сдаче Китай-города, и казаки решили прервать их, не желая никаких уступок противнику. Надежно прикрыть стены противник уже не мог, и русские воины ворвались в Китай-город. Много шляхтичей было перебито, оставшаяся часть бежала в Кремль.

Убедившись в бесполезности дальнейшего сопротивления, польское командование смирилось и пошло на переговоры о сдаче. Теперь о свободном уходе речи уже не велось, были предъявлены условия безоговорочной капитуляции. 26 октября (5 ноября) 1612 года остатки польского гарнизона согласились на капитуляцию. В соглашении говорилось, что интервентам будет сохранена жизнь, если они сдадут в казну награбленные ценности.

27 октября началась сдача польского гарнизона. Полк Струся, вышедший в лагерь Трубецкого, вопреки договору был почти полностью вырезан казаками. Среди казаков было много беглых крестьян и холопов из мест, которые были разорены польскими бандами, поэтому они жаждали мести. В полку Будилы, сдавшемся Пожарскому, также имелись убитые, но в значительно меньшем количестве. Кроме того, князь Дмитрий, когда принимали пленных, не допустил кровопролития и заставил прибывших вооруженных казаков вернуться в свой лагерь. Поляки и наемники были разосланы по русским городам, где они находились под арестом до обмена их на находившихся в польском плену русских. В тот же день, 27 октября 1612 года, русское ополчение торжественно вступило в опустошенный и оскверненный врагами Кремль.

В Китай-городе, и в Кремле, русские увидели жуткие картины загаженных церквей, разграбленных дворцов, обворованных могил. Повсюду в жилых помещениях находили жуткие доказательства нравственного падения ляхов и европейских наемников: чаны и бочки с засоленной человечиной, распотрошенные и недоеденные части тел. Кстати, поляки также нарушили договор. Они перед сдачей не поленились припрятать лучшую часть награбленного в специально оборудованных тайниках, но их нашли.

В воскресенье 1 ноября 1612 года утром на Красной площади, у Лобного места, под приветственные крики москвичей сошлись народное ополчение и казачество. После благодарственного молебна открылось торжественное шествие в Кремль. Земское ополчение, во главе которого ехали Дмитрий Пожарский и Кузьма Минин, под звон колоколов и пушечный залп, двигаясь от Арбата, вошло во Фроловские (Спасские) ворота. Ополченцы несли опущенные польские знамена, отбитые у гетмана Ходкевича. В самом Кремле победителей встретили полковники Струсь, Будила и другие польские командиры, которые покорно сложили знамена королевского войска. В это время казаки во главе с боярином-воеводой князем Трубецким вступили в Кремль через Боровицкие и Троицкие ворота. Москвичи праздновали победу.

Таким образом, очистив полностью столицу от иноземных захватчиков, народное ополчение создало фундамент для освобождения всей страны от поляков и шведов, восстановления русской власти по всей Руси. Минин и Пожарский навечно вошли в русскую историю как народные герои. Однако до полного освобождения страны было еще далеко. Западные и северо-западные области Русского государства находились под польскими и шведскими оккупантами. Противник собирал силы для нового броска на Москву.