И бросает большее пятно на репутацию
Иван Мэнсон писал(а)
Чо сказать то хотел?
Чо хотел, то написал.
Не доходит - перечитай. Не слышишь, так это нормально. Голоса замолкли.
Не помогает - не поцыэнтов шукай, а иди к лечащем врачу. Пусть таблетки поменяет.
Встает Батя первым. Приближает к себе Воска. Вставляет Воск в батину верзоху уд свой. Кряхтит Батя от удовольствия, скалит в темноте зубы белые. Обнимает Воска Шелет, вставляет ему смазанный рог свой. Ухает Воск утробно. Шелету Серый заправляет, Серому -- Самося, Самосе -- Балдохай, Балдохаю -- Мокрый, Мокрому -- Нечай, а уж Нечаю липкую сваю забить и мой черед настал. Обхватываю брата левокрылого левою рукою, а правой направляю уд свой ему в верзоху. Широка верзоха у Нечая. Вгоняю уд ему по самые ядра багровые. Нечай даже не крякает: привык, опричник коренной. Обхватываю его покрепче, прижимаю к себе, щекочу бородою. А уж ко мне Бубен пристраивается. Чую верзохой дрожащую булаву его. Увесиста она -- без толчка не влезет. Торкается Бубен, вгоняет в меня толстоголовый уд свой. До самых кишок достает махина его, стон нутряной из меня выжимая. Стону в ухо Нечая. Бубен кряхтит в мое, руками молодецкими меня обхватывает. Не вижу того, кто вставляет ему, но по кряхтению разумею -- уд достойный. Ну, да и нет среди нас недостойных -- всем китайцы уды обновили, укрепили, обустроили. Есть чем и друг друга усладить, и врагов России наказать. Собирается, сопрягается гусеница опричная. Ухают и кряхтят позади меня. По закону братства левокрылые с правокрылыми чередуются, а уж потом молодежь пристраивается. Так у Бати заведено. И слава Богу...
(с)
Религия денег, несмотря на свою абсолютную победу во всех странах мира, не имеет сегодня конкретного объекта поклонения. Это связано с тем, что золотой телец перестал быть физическим золотом и стал чистым духом, электронной абстракцией.
И здесь на помощь прогрессивной религии человечества приходит психоанализ. Он ставит знак метафорического равенства между золотом и экскрементами, позволяя заменить поклонение золотому тельцу ажиотажем вокруг символического кала, источником которого становится т. н. <<культура>>.
Отсюда возникает все современное искусство и его <<кураторы>>, обслуживающие право капитала назначить любой произвольно выбранный кусок говна золотом -- и не только в переносном, но и в самом прямом инвестиционном смысле. Постоянно происходящее алхимическое превращение кала в деньги и денег в кал, об аукционных итогах которого с придыханием сообщают все СМИ, становится сердцевиной культурного процесса.
Воспитательная функция энтертейнмента, в недрах которого обитает невидимая, но шустрая и обязательная для всех идеология, теперь проста и однозначна. Это реклама золота. Позитивные образы массовой культуры -- это люди, послушно окучивающие золотую гору, вершина которой скрыта облаками. Их сакральный защитник -- похотливый лакей мировой олигархии Джеймс Бонд, с прибаутками уничтожающий на своем пути все высокое и светлое (см. <<Skyfall>>). Повсеместно насаждаемая тантрическая практика -- символически приближающая к золоту содомия.
Сам бог денег нематериален -- но ему надо как-то поклоняться. Поэтому от персонала золотой горы требуется придумать прямо противоположное христианскому причастию таинство: сделать из говна конфету, раскрасить ее флюоресцентными красками, а затем маргинализировать обсуждение -- и даже понимание -- того, чем исходная субстанция является на самом деле (<<лузеры, браза, так говорят все лузеры>>). Если спустить этот артефакт в массы в качестве жизненного ориентира, поведенческого шаблона, политинформации и селф-хелп-методички, мы получим современное культурное пространство.
Но хватит о высоком. Вернемся в Россию, отставшую от Запада на двести лет (или опередившую на триста, ибо история циклична). Страна в самом начале славных дел -- и только начинает расправлять прямую кишку, принявшую эстафету власти у сгнивших рогов с копытами.
Кажется, что единственным пространством, где <<душа>> еще может как-то дышать, остается литература.
И вот мы видим гордого, прекрасного и уязвленного несовершенством мира героя, который, как Мартин Бубер, обращается к Богу напрямую и говорит:
<<Ты создал этот мир полным страдания и мрака, ты приковал мою душу к полному мерзости телу, ты заставил меня стариться и гнить, совершая мерзость за мерзостью, чтобы жить в этой мрачной вселенной... Но подожди. Я отвергну твое творение с такой яростью и силой, что оно содрогнется и развалится на куски!>>
На багровом как шанкр закате он кидается в бездну кала и гноя и рушится вниз, вниз, вниз -- в бледном венчике из смегмы, в окружении роя живых вшей и облаках ссаной вони.
Но Бог безмолвствует.
<<Ты молчишь? -- кричит бунтующий гностик. -- Тогда смотри. Я совершу такое, чего испугается сам Люцифер. Я пойду дальше -- саму красоту я сделаю безобразной, соединив ее в одно целое с мерзостью... На это ты вынужден будешь ответить... Ты не сможешь промолчать... Тебе придется явить себя...>>
Кажется, что ниже и страшнее невозможно упасть -- но герой делает последнее кощунственное усилие, низвергается еще глубже и...
И вдруг пробивает потолок какой-то комнаты. Поднявшись на ноги, он обнаруживает, что попал в приличную каргобуржуазную гостиную. Ему стоя аплодируют собравшиеся.
-- Ах, -- проносится шепот, -- мы знали, всегда знали, что вы с нами...
Когда шок от удара проходит, герой принимает бокал с желтым и шипучим и после короткого обмена репликами выясняет, что там, куда он так самоубийственно рушился с хулой и пеной на устах, собрались приличные рукопожатные люди, они тут живут, растят детей и даже летают за покупками в Лондон.
Экзальтированные жены наконец расступаются. К герою подходят мужчины в вечерних костюмах и приглашают его чуть прогуляться. Герой выходит за дверь, подавляя спазм ужаса -- мнится, что там угли и котлы, котлы... Но за дверью -- что-то вроде алхимической лаборатории. Видны следы работ, но не заметно их результата.
Мужчины, чуть заикаясь от застенчивости, начинают объяснять, что давно и старательно испекают символическое причастие прогресса для России. Бюджет огромный. Алхимическую реторту духа курируют международные духи добра. Но вот беда, сначала никак не выходило похоже на конфету. А потом по русскому обычаю украли все деньги и проебали все говно. Даже символическое -- так что теперь не спасает и Фрейд.
-- А вы, Владимир Георгиевич, из хулиганства и злобы так хорошо слепили, что мы и мечтать не смели-с... Не представляете, как совпадает с методическим вектором. Вы из издевательства сделали. А мы не могли на полном серьезе и за большой бюджет... Давайте дружить, вот что-с...
-- А что мне надо будет делать?
-- Да все то же самое-с. Говорите о говне красиво. Красиво и немного нервно. А мы уж не останемся в долгу перед своим певцом.
Героя отводят в горницу, и он падает спиной на опричную перину.
<<Надо же, -- думает он, глядя в потолок. -- Кто бы ни был создатель этого мира, но чувство юмора у него приличное. В норме...>> (с)
Иван Мэнсон писал(а)
Нижегородского писателя, обитателя мертвого ныне НЗШВ
кто это, призрак совесткого полусладкого?