Как вы относитесь к кажущемуся росту популярности неоязычества? (отрывок интервью Евгения Головина, если чо :)

Е.Н.: Двояко. С одной стороны – массы всегда ошибаются, особенно в наш век, когда у каждого рядового язычника под рукой Интернет и блог: он сразу же становится экспертом и знатоком традиции, по сути же оставаясь никем. Такая массовость язычеству только во вред, чем больше псевдо-образованных язычников – тем меньше язычества и Традиции. Глубокие знания о традиции, её толкование и разъяснение должны быть сосредоточены в руках жрецов и философов – так было всегда и во всех индоевропейских народах, Ж. Дюмезиль показал это безупречно в своей трехфункциональной системе. Другая негативная сторона популяризации – коммерциализация, здесь Традиции нет от слова «вообще», есть чистое ролевое фэнтези, New Age эзотерика и фантазии псевдо-знатоков.

Но во всем этом я, как эсхатологический оптимист, лелею надежду что массы выступают побочным грунтом для тех золотых самородков, которые они поднимают и приводят к язычеству. Массы сами по себе – нужны, но не интересны, самородки, интеллектуалы, активисты, мыслители – вот, что ценнее любого количества.

Насколько для современного язычника важна духовная и обрядовая практика?

Е.Н.: Я считаю, что есть люди, для которых предпочтительнее путь внешней практики: магия, гадания, лечение, ритуально-обрядовая деятельность, радения и т.д. И есть те, которые предпочитают совершения деяний внутри – это то, что платоники называют теорезис – созерцание и правильное мышлении о Бытии. Из такой позиции внешние проявления не запрещены, но они не обязательны, произвольны. Все самое важное свершается в Уме, в Слове и Безмолвии. Поэтому для язычника, я думаю, важнее всего понять себя и что ему нужно от традиции. А дальше уже обращаться к тем или иным духовным, обрядовым практикам. Хотя я, как сторонник второго пути, все же отмечу, что четыре солярные точки на Колесе Года отмечать стоит в любом случае, обрядом ли или внутренним средоточением – дело вторичное.

Какую роль играет смерть в жизни язычника?

Е.Н.: Как учил Евгений Головин: смерти для язычника не существует. Так что же тогда скрывается за «смертью» в традициях народов? Смерть – это метаформоза, переход от одной формы бытия к другой, к ино-бытию, к перемещению между мирами, к перерождению. Смерть как абсолютный конец, темнота, за которой нет ничего вообще – это кастрированный миф Просвещения, который порождает экзистенциальное отчуждение у современных «последних людей» из «Зарастустры» Ф. Ницше.

Смерть как метаморфоза важнейшим образом раскрывается в практике инициации, посвящения, когда к вратам мистерии или ритуала подходит одни человек (невежда) и после выходит новый (посвященный). Сама инициация связана со смертью напрямую: она и есть смерть старого и рождение нового.

Смерть и все, что с ней связано, играют большую роль в ряде шаманских, тантрических и даже европейских (культ Одина в Скандинавии) традициях. Окружение себя символами и атрибутами смерти, пребывание в местах погребения, кремаций, убийств – все это помогает духовной реализации адептов, йогинов или практиков. Постоянное памятование о смерти, обращенность к ней лицом – это уже хайдеггерианский мотив Sein-zum-Tode, хотя немецкий мыслитель конечно не был традиционалистом, но этот экзистенциал заслуживает пристального внимания.

В таком свете я вижу Россию, особенно пост-советскую, как огромное экзистенциальное поле: курган множества надежд, жизней, идей. Мы как-то делали презентацию одной подпольной книги зимой в уникальном месте. В нем в одной точке сходились территория бывшей радиолокационной части – мертвые обломки «Красной Империи», огромная гора городской свалки – реалии современного общества, и окраина безымянного кладбища – все, что остается после людей: руины, мусор и кости. Это очень экзистенциальное место для понимания и Модерна, и России и для духовных практик, которые сосредоточены вокруг смерти.

Всё о книге:

http://www.polemos.ru/o-knige/