орнитологи есть?

какая птица?

Позавчера кошак возле работы слопал такого птенца.
Пусть будет что будет.

Если не ест червяков, то значит грудной еще. Попробуй молоком (только настоящим, колхозным) из пипетки покормить.

Florencia писал(а)
Нашла птенца возле бугровского кладбища

Чего по кладбищам шарахаешься ?

грудной птенец .... трындец

наверное лучше так

www.8lap.ru/section/pitanie-ptits/chem-kormit-ptentsa-golubya/

он по яблоням летает. Теперь его не словить. Сначала далеко улетел, потом вернулся. Но высоко сидит.

и эти люди ходят в модераторах)

скворец, наверное
глупый причем
другой птиц не мог попасться в руки Флоренции

Чтобы вмешиваться в естественный отбор, надо бы знать матчасть. Этих птенцов щас по всему городу валяется..
Если это ещё не слеток, а просто из гнезда выпал, то выживет разве при искусственной кормёжке. Только вот что этот конкретный неудачник жрёт?

ну это же шутка была, я думал Фло поймет )

Раз летает, то все нормуль))) Оставить и забыть о нем)))

вообще я бы не трогала валяющихся птиц. мало ли чем болеют

Охотник -- тоже немножко орнитолог....

Florencia писал(а)
по яблоням летает.

Любит яблоки, возможно, в этом ключ к разгадке.

Лучше уж тогда купить коробку Птичьего и прокормить им.

И мало ли что они едят,на кладбище:-)

=-O

*rofl* Да, да,да!

- Один из нас должен измениться, - произнес он, глядя в землю. - И ты знаешь, кто.

Он начал напевать мексиканскую песню, а потом резко вскинул голову и взглянул мне прямо в лицо. В глазах его были ярость и огонь. Я хотел было отвести глаза или закрыть их, но, к своему великому изумлению, оторваться от его взгляда не смог.

Он спросил, что я увидел в его глазах. Я ответил, что ничего, но он настаивал на том, чтобы я рассказал, осознание чего вызвал во мне его взгляд. Я постарался дать ему понять, что его глаза заставили меня осознать только собственное смущение, и что я чувствовал себя под его взглядом весьма и весьма неуютно.

Он не отступал. Он продолжал смотреть. В его взгляде отсутствовала прямая угроза или злость, он был скорее таинственным и беспокоящим.

Дон Хуан спросил, не напоминает ли он мне птицу.

- Птицу?! - воскликнул я.

Он по-детски хихикнул, отвел глаза и мягко сказал:

- Да. Очень необычную птицу!

Он снова зафиксировал на мне взгляд и приказал вспоминать. С чрезвычайной убежденностью он утверждал, что "знает" - я уже когда-то видел этот взгляд.

У меня возникло ощущение, что каждый раз, когда старик раскрывает рот, он меня просто провоцирует. Я уставился на него с откровенным пренебрежением. Вместо того, чтобы разозлиться, он захохотал. Хлопнув себя по ляжкам, он заорал так, словно объезжал дикую лошадь. Потом дон Хуан снова стал серьезным и сказал, что сейчас для меня очень важно перестать с ним бороться и вспомнить ту необычную птицу, о которой он говорит.

- Смотри мне в глаза, - велел он.

В его глазах была дикая ярость. Мне показалось, что они и впрямь о чем-то мне напомнили, но я не мог с уверенностью сказать, о чем именно. Некоторое время я об этом размышлял, а потом вдруг осознал: не форма глаз или головы, но холодная ярость этого взгляда напомнила мне о том, как выглядят глаза сокола. В этот самый миг он искоса смотрел на меня, и в течение короткого мгновения в моем уме царил полный хаос. Мне казалось, что вместо дона Хуана я вижу сокола. Однако образ был слишком мимолетным, а я находился в чересчур подавленном состоянии, и это помешало мне в достаточной степени на нем сосредоточиться.

Очень возбужденно я сказал дону Хуану, что готов поклясться - я видел черты сокола в его лице. Дон Хуан снова расхохотался.

Мне доводилось видеть глаза соколов. Когда-то в детстве я охотился на них, и, по мнению моего деда, это у меня хорошо получалось. У него была ферма по разведению леггорнских кур, и соколы представляли угрозу для этого бизнеса. Их отстрел считался делом не только целесообразным, но и "правильным". До этого самого момента я не вспоминал, что ярость соколиных глаз годами преследовала меня. Все это было где-то далеко в прошлом, и я думал, что в памяти моей не осталось и следа тех воспоминаний.

- Я охотился на соколов, - сказал я.

- Я знаю, - сказал дон Хуан таким тоном, словно это было нечто само собой разумеющееся.

В его голосе звучала такая уверенность, что я рассмеялся. Что за нелепость, в конце концов! У него хватило наглости сделать вид, будто бы он знал, что я охотился на соколов! Я почувствовал к нему безграничное презрение.

- А почему ты так злишься? - спросил он с видом крайней озабоченности.

Я не знал, почему. Дон Хуан принялся "прощупывать" меня очень необычным способом. Он попросил меня снова посмотреть на него и рассказать об "очень необычной птице", которую он мне напомнил. Я воспротивился и презрительно заявил, что рассказывать здесь нечего. А потом почувствовал: следует спросить, откуда ему известно о том, что я охотился на соколов. Но вместо того, чтобы ответить, он в очередной раз прокомментировал мое поведение. Он сказал, что я - горячий парень и начинаю "брызгать слюной" из-за каждого пустяка. Я возразил, заявив, что это неправда. Мне всегда казалось, что я весьма терпим и добродушен. Я сказал, что он сам виноват, поскольку своими неожиданными словами и действиями вывел меня из себя.

- Почему ты злишься? - спросил он.

Я проанализировал свои чувства и реакции. Причины для того, чтобы злиться, действительно не было.

Он вновь настоятельно потребовал, чтобы я посмотрел ему в глаза и рассказал о "необыкновенном соколе". Теперь он выразился иначе: раньше он говорил "очень необычная птица", а в этот раз сказал "необыкновенный сокол". Это соответствовало изменению, происшедшему в моем собственном настроении. Меня внезапно охватила печаль.

Он прищурился, так что его глаза превратились в узенькие щелки, и сказал, что "видит" очень необычного сокола. Слова его звучали с каким-то особенным драматизмом. Он трижды повторил их, словно в самом деле видел перед собой эту птицу и спросил;

- Ты его помнишь?

Ничего подобного я не помнил.

- А что в этом соколе необыкновенного? - спросил я.

- Это ты должен мне сказать, - ответил дон Хуан.

Я настаивал на том, что понятия не имею, о чем идет речь, и, соответственно, рассказывать мне нечего.

- Не нужно со мной бороться! - сказал дон Хуан. - Борись с собственной вялостью и вспоминай.

Какое-то время я совершенно серьезно старался его раскусить. Но мне пришло в голову, что точно так же можно было бы попытаться вспомнить.

- Когда-то ты видел множество птиц, - намекнул дон Хуан, как бы давая мне ключ.

Я сказал, что в детстве жил на ферме и подстрелил не одну сотню птиц.

Дон Хуан заявил, что в этом случае мне будет несложно вспомнить всех необычных птиц, на которых я охотился.

Он вопросительно смотрел на меня, словно это была решающая подсказка.

- Птиц было столько, и я охотился так много, - сказал я, - что ничего не могу о них вспомнить.

- Это - особенная птица, - произнес он почти шепотом. - Эта птица - сокол.

Я снова начал вычислять, к чему он ведет. Дразнит? Или говорит серьезно? После длинной паузы он снова велел мне вспоминать. Я почувствовал, что и мне не остается ничего другого, кроме как вступить в игру.

- Ты говоришь о соколе, на которого я охотился? - спросил я.

- Да, - прошептал он, закрыв глаза.

- То есть это произошло, когда я был мальчишкой?

- Да.

- Но ты говоришь, что видишь сокола перед собой сейчас.

- Вижу.

- Что ты пытаешься со мной сделать?

- Пытаюсь заставить тебя вспомнить.

- Что вспомнить? Ради Бога!

- Сокола, быстрого как свет, - сказал он, глядя мне в глаза.

Я почувствовал, что сердце мое замерло.

- Теперь смотри на меня, - велел он.

Но я не смотрел. Его голос едва до меня доносился. Я был ошеломлен воспоминанием, которое полностью овладело моим существом. Белый сокол!

И таксидермист...

синичка

это я всех вас, людишек гнусных, ненавижу
а живность люблю
и они меня тоже

я вообще-то пестню опального Макаревича имел в виду